ЧТО Я ПРИНИМАЮ И С ЧЕМ Я СПОРЮ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М. ГОРЬКОГО

Недавно  состоявшаяся  экскурсия  в  музей-квартиру  М.  Горького  оставила
противоречивые    впечатления:   роскошный   особняк    в   стиле    модерн
(реквизированный   у  миллионера,  купца-мецената   Рябушинского)   —   для
пролетарского писателя,  редкая  коллекция миниатюрных фигурок из  кости  и
нефрита.  Строгие  шкафы  с книгами  до самого  потолка,  дорогие  картины,
фотографии сына,  внучек,  друзей и  знакомых.,.  Известно, что Горький  не
любил этот дом,  чувствовал себя в  нем, как в золотой клетке. Побывавший у
него в  1925 году  Р.  Роллан  записал в дневнике:  “Он очень одинок,  хотя
никогда не бывает один”, “в его душе происходит жестокая  борьба, о которой
никто  ничего не  знает”.  И  уж совсем красноречивый вывод  —  “У  старого
медведя  на  губе  кольцо”.  Экскурсовод  рассказал,  что  Горький  не  мог
встречаться, с кем ему хочется, под видом заботы о его здоровье посетителей
тщательно  фильтровали. В музее я узнал разные  версии гибели сына и смерти
самого М. Горького. Секретарь Горького, оказывается, был агентом ГПУ... Все
это требует осмысления и  переоценки того, что знал раньше о Горьком. А что
знал?  То,  что в учебнике, особенно интереса не вызывало.  Из прочитанного
запомнилось лишь что-то из раннего творчества... Первые же  строки молодого
Горького были призывом к геройству, а не  к идиллическому мещанскому покою.
Романтические песни, “Старуха Изергиль” — все это, на мой взгляд, подлинное
искусство: прекрасный, “цветистый” язык, сказочная метафоричность, яркость,
необычайность героев, возвышенные мечты и  чувства,  великолепная пейзажная
живопись. Когда Горький  принес  Короленко рассказ  “Старуха Изергиль”, тот
сказал:  “Странная какая-то  вещь. Это —  романтизм, а он давно  скончался.
Очень сомневаюсь, что сей Лазарь достоин воскресения. Мне кажется, вы поете
не своим  голосом. Реалист вы, а не романтик, реалист!” Но  после  рассказа
“Челкаш”  Короленко  вынужден  был признать в молодом авторе и реалиста,  и
романтика. Горький сам замечательно  тонко определил причину двойственности
своего  раннего  творчества.  Он так  и говорит, что  давление  “томительно
бедной  жизни”  понуждало  его  украсить  нищету  существования  сказочными
вымыслами, тогда как богатство живых впечатлений бытия находило выражение в
рассказах   реалистического  характера.   Ранние  реалистические   рассказы
перекликаются с тем, что описано в автобиографической  трилогии (“Детство”,
“В людях”, “Мои университеты”). “Свинцовые мерзости русской жизни” — и в то
же время “здоровое,  яркое, творческое”, что есть в русском народе. Все это
написано  в  традициях  русской  классикивека  и  близко  мне.  Драматургия
Горького,  по-моему,   сродни  чеховской,  но  более  заострена  социально.
“Дачники”,  “Дети  солнца”,  “Васса  Железнова”, увиденные  по  телевизору,
достаточно интересны. “На дне” — пьеса, заставляющая спорить,  размышлять о
правде  и  лжи, о  смысле  человеческого существования,  о  сострадании, об
ответственности за свою личную судьбу. Афоричность языка привлекает, многое
запоминается надолго. Поражает мастерство речевых характеристик: ночлежники
—  живые человеческие типы.  Спорным представляется Сатин как антипод Луки.
Он гораздо  менее убедителен, чем Лука,  к тому же сам признает его правоту
(“молодец  старик”). Больше всего спорить хочется с романом  “Мать”. Многие
страницы написаны с большой художественной выразительностью (описание жизни
рабочей слободки, история жизни и смерти слесаря Михаила Власова, интересен
Андрей Находка, волнуют переживания Ниловны, ее загадочный сон и др.), но в
целом   читать  довольно  скучно,  а  уж  идея  насильно  осчастливить  все
человечество,   оправдание   революционного  террора  (чего  стоит  Николай
Весовщиков, готовый “забрызгать кровью небеса”  во  имя  идеи) —  абсолютно
неприемлемы  для меня. Думается, что “своевременность” этой книги в прошлом
и сухой, схематичный, холодный  Павел никого  уже увлечь  не сможет.  А вот
материнская великая любовь Ниловны, которая, как библейская Мария, приносит
своего  сына  в  жертву  людям,  не  может  не  привлечь.  Послеоктябрьское
творчество Горького мало знакомо мне.  Изучено обзорно  “Дело Артамоновых”,
“Жизнь  Клима Сам-гина”,  последний  роман, судя по  телевизионной  версии,
грандиозное и, возможно, самое важное и талантливое из всего,  что написано
Горьким. Обязательно надо прочитать, если осилю. Несмотря на  то что не все
принимаю в  Горьком, я думаю, не правы те,  кто  заявляет о том,  что нужно
отбросить его  за ненадобностью. Мне интересна личность Горького, поскольку
он один из тех, кто “сделал себя сам”. Как это ни банально звучит, в разное
время Горький был разным  (это доказывают его  “Несвоевременные мысли”), и,
следовательно,  справедливо  будет сказать, что  никакой  эпизод  из  жизни
писателя  не может характеризовать его полностью, что он лишь звено в  цепи
сложной, но исполненной глубокого смысла судьбы.